Пилот по прозвищу Бедовая Голова попал в очередную передрягу. Чтобы не сгинуть в море вместе со своим самолётом, которому уже совсем недолго оставалось бороздить воздушные просторы, Бедовая Голова катапультировался на подлёте к крошечному островку, который так удачно подвернулся в последний момент, - хоть в чём-то повезло!
Вообще-то лётчик считал, что зря его прозвали так, как прозвали. Да, ему ужасно не везло на каждом шагу - но в таких мелочах, какие вполне можно было пропустить, как неинтересную радиопередачу мимо ушей, а в решающие моменты его определённо стоило называть Самым Большим Везунчиком Всех Времён И Народов. Длинно, зато соответствует действительности.
Вот сейчас, например, он мог рухнуть вместе с самолётом в тяжёлую, лениво переваливающуюся зеленовато-синюю пучину, захлебнуться и утонуть. Но вместо этого он оказался на песчаном пляже живописного островка и даже успел связаться с диспетчером перед тем, как покинуть самолёт, и сообщить, что он падает. Бедовая Голова был уверен, что его найдут и заберут на большую землю, нужно только подождать. Ну не везунчик ли?
Самолёт жалко - эта машина служила ему верой и правдой очень долго. Ни на чём другом Бедовая Голова и не летал. Но тут уж выбирать не приходилось.
Придя в себя после падения, лётчик решил первым делом осмотреться. Неплохо было бы найти место для ночлега и что-нибудь на ужин - вряд ли помощь прибудет очень быстро. Пилот был уверен, что сможет продержаться сутки без пищи, но это была самая непривлекательная перспектива из всех, маячивших перед ним.
Пляж - неширокая полоса почти белого песка у самого моря - был вплотную окружён лесом. Деревья, казалось, толпились на берегу и пристально смотрели вдаль, ожидая кого-то. Вокруг было тихо-тихо, только ветер перебирал невидимыми пальцами шелестящую шевелюру деревьев. Странно, но Бедовая Голова совсем не боялся. Ещё не зная, что может здесь найти, он уже доверял этому острову, этим пляжу и лесу. А потому бесстрашно пустился в путь.
читать дальшеОн обошёл остров довольно быстро – по ощущениям, на это вряд ли ушло больше трёх-четырёх часов. Посидел немного на берегу, перекусив найденными фруктами, и обошёл ещё раз – на всякий случай. Стемнело, и уставший пилот пристроился на ночлег под ближайшими к берегу деревьями, оставив догорать костёр на песке.
Весь следующий день прошёл в тревоге и ожидании: Бедовая Голова был уверен, что земле хватит суток, чтобы снарядить за ним самолёт. Ему бесчисленное количество раз казалось, что слышится гул мотора, и он бежал на морской берег и окидывал нетерпеливым взглядом небесную гладь – но она была пуста. Даже птицы не летали над этим богом забытым островком. Голубой купол, в котором отражалась бесконечность, безмолвно нависал над ним, солнце вежливо улыбалось тёплыми лучами, а солёный ветер перебирал прозрачными пальцами шевелюру деревьев.
Бедовая Голова не ел и не пил весь день. Он ждал до самого захода солнца и, только когда впервые за эти два дня отчаялся, понял, что от голода всё внутри ноет. Ждать ещё и рассвета он больше не мог, так что пришлось подумать, как передвигаться в лесу в темноте.
Вчера он побаивался диких зверей, но, проснувшись утром целым и невредимым после ночи спокойного, крепкого сна, и не обнаружив никого и ничего нового вокруг, совсем перестал опасаться.
«Вероятно, этот остров необитаем», - подумал он и решил, что может хозяйничать, как ему вздумается.
Пилот с горем пополам соорудил себе факел и направился в лесную чащу.
Ночью лес был совсем не таким, каким видел его лётчик вчера днём. Это не было открытием, но всё равно удивительно и немного жутко выглядело всё вокруг. Каждую секунду Бедовой Голове казалось, что вокруг него нет ничего, кроме тьмы – плотной, упругой, сжимающейся вокруг него со всех сторон и не пропускающей ни лучика света, откуда бы он ни исходил. Даже пламя факела испуганно дрожало и обливало тёмную зелень жёлтыми бликами, которые помогали разве что не врезаться в деревья.
Тем временем окончательно стемнело, и Бедовая Голова второй раз за последние несколько часов был на грани отчаяния, когда вдруг совсем рядом с ним раздался крик. На мгновение лётчику показалось, что у него остановилось сердце, а в каких-нибудь десяти шагах стоял какой-то человек и ликующе вопил на весь лес. Вопли походили на волчий вой, но это не был крик испуганного или раненого. Это был крик радости, опьяняющего восторга – неужели незнакомец увидел свет факела? Эти мысли быстро пронеслись в голове пилота, когда крик резко оборвался и сменился громким шелестом травы и треском кустарника – человек убегал.
- Стой! – выкрикнул Бедовая Голова и бросился на звук.
Его вдруг обдало страхом, что он вновь останется один. Одному было страшно – он понял это только сейчас.
Он мчался на шорох, не разбирая дороги, забыв про факел, которым можно было осветить себе путь, чтобы не врезаться в колючие кусты. Он натыкался на деревья, путался в траве, но бежал, бежал, останавливаясь лишь чтобы снова услышать шорох и звуки мягких шагов. Которые внезапно оборвались. Совсем рядом, когда он почти нагнал их, шаги и шорох стихли.
Испытать три приступа сильнейшего отчаяния за вечер даже для Бедовой Головы было бы слишком, и только это удержало его от преждевременной паники. Он посветил вокруг себя факелом, который чудом не погас в этой бешеной гонке, и обнаружил совсем недалеко примятую траву, хранившую путь человека, который петлял между деревьями несколько минут назад. Пилот пошёл по этой тропке и совсем скоро вышел к скале, заросшей кустами и травой. Как можно было её не заметить во время своих обходов, он не понимал. В глубь скалы уходила чернота пещеры. Бедовая Голова постоял напротив неё, всматриваясь и вслушиваясь, но ничего не увидел и не услышал, так что решился наконец войти. В том, что человек скрылся именно здесь, он уже не сомневался.
В пещере было холодно и сыро. Факел освещал тёмно-серые стены и плотный земляной пол. Каменный коридор постепенно расширялся, и, когда он неожиданно перешёл в огромную залу, Бедовая Голова замер: человек был в пещере. Лётчик не видел его, но слышал, как кто-то мычал себе под нос какую-то песню. Заунывная мелодия эхом уносилась под каменные своды в полной тишине и походила на стон призрака, затерявшегося в каменных залах сотни лет назад.
Бедовая Голова осторожно прошёл вперёд и при свете факела увидел сидящего на камне человека. Совершенно один, в полной темноте (до тех пор, пока тусклый свет, исходящий от факела, не осветил его сзади) незнакомец сидел перед подземным озером и мурлыкал себе под нос песенку, не замечая пришельца. Неужели это он только что кричал и бежал в лесу? Казалось, этот человек сидел здесь вечность.
Бедовая Голова нарочно пнул какой-то камешек, чтобы его заметили. Это сработало, звонкий стук разнёсся по всей пещере. Человек обернулся. На пилота смотрели весёлые, по-детски добрые глаза совершенно без какого-либо выражения удивления. Это не был взгляд слепца, чьи глаза долгое время не видели солнечного света. Незнакомец время от времени выходил из пещеры, но как же они ни разу не встретились на этом крохотном клочке земли за последние два дня?
Повисла неловкая тишина. Странный человек с добродушным любопытством рассматривал пилота.
- Кто ты? - наконец нарушил тишину Бедовая Голова. - Как тебя зовут?
- Никак! - радостно сообщил незнакомец. В его голосе звучали (но не преобладали) безумно-истеричные нотки. - Меня никак не зовут!
- Но у тебя ведь должно быть имя.
- Здесь давно никого нет, меня некому назвать по имени, и я забыл своё имя.
Снова воцарилось молчание.
- Давно ты здесь?
- Всегда.
- То есть как?
- Мне кажется, я был здесь всегда.
- Но тебе кажется, - "зацепился" Бедовая Голова за слово, - на самом-то деле...
- Я не помню времени, когда я был не здесь.
У пилота опустились руки. Незнакомец смотрел на него доброжелательным взглядом, словно ожидая новых вопросов.
- Расскажи мне о себе, - попросил наконец Бедовая Голова, усаживаясь на камни рядом с человеком.
- Нет, сначала ты расскажи! – неожиданно возразил незнакомец. – Ты пришёл в мой дом, мне нужно знать, зачем!
- Ну, - Бедовая Голова развёл руками, - мой самолёт упал тут неподалёку в море. Загорелся в воздухе. Мне пришлось спасаться.
- Ты умеешь летать? – лицо незнакомца просветлело.
- В какой-то степени да, - улыбнулся лётчик. – Мой самолёт «умеет» летать. А я им управляю. Управлял, - исправился он и помрачнел.
- Я тоже хочу научиться летать, - радостно сообщил странный человек. – Я помню, что я летал в детстве, и теперь хочу. Я скоро научусь!
Странное окончание фразы Бедовая Голова пропустил мимо ушей и спросил не то, что следовало бы спросить.
- Что ты ещё помнишь о детстве?
- Ничего! Только то, что я летал. И я очень любил летать! Выше, чем птицы! Выше гор, выше облаков, выше всего, что есть на свете! Я всегда хотел улететь и не вернуться на землю.
Снова молчание. Незнакомец мечтательно смотрел на воду. Бедовая Голова вспомнил, что очень голоден.
- Ты любишь свой самолёт? – вдруг спросил человек.
- Очень! – воодушевлённо отозвался Бедовая Голова. – Знал бы ты, из каких передряг он меня вытаскивал! Лучшая машинка на свете! Жалко его. Может быть, получится вытащить… Но вряд ли на материке сочтут это стоящей идеей. Это непрактично, а кому есть дело до моих чувств к ржавой «железке»…
- Почему ты покинул его? – пытливый взгляд незнакомца «прошил» лётчика насквозь.
- Кого? – не понял Бедовая Голова.
- Самолёт. Зачем ты выпрыгнул из него?
- Как зачем? Я мог погибнуть. Он падал в море, и я ничего не мог сделать.
- Пусть, - махнул рукой незнакомец. – Пусть бы падал. Вы стали бы одним целым. Стать одним целым с тем, что любишь, чем бы это ни было…
Пилот не нашёлся, что ответить, а странный человек продолжал, на удивление складно и проникновенно:
- А погибнуть – какая разница, разом больше или меньше… Всё равно найдётся… - он замолк и снова взглянул на озеро.
- За мной должен прилететь самолёт, - нарушил тишину Бедовая Голова. – Он сможет забрать и тебя. Ты полетишь и вернёшься к людям.
Незнакомец с улыбкой взглянул на него.
- Не нужно, - мягко возразил он. – Скоро я научусь летать без крыльев. Я полюбил это озеро, оно ждёт меня. Совсем скоро…
Бедовая Голова отчаянно осознавал, что должен что-то на это сказать. Что-то – но не то, что сказал в итоге.
- Послушай, я не ел весь день, жутко голоден. Я найду что-нибудь съестное и вернусь, хорошо? Только ты дождись меня обязательно.
Незнакомец кивнул и проводил его тем же добродушно-любопытным взглядом, каким встретил.

Когда Бедовая Голова вернулся, в пещере уже было пусто. Бедняга исчез, будто его никогда не существовало. Выскользнул ли незаметно наружу, пока лётчик искал в темноте фруктовые деревья, которые накормили его вчера? Или бросился в озерцо, почувствовав, что иначе пришелец вытащит его из среды, вне которой он себя не помнит, и, насильно забрав в небо, насильно же вернёт на землю, на которую он не хотел возвращаться? И такая мысль мелькнула в голове у нашего героя, но вода была спокойна, неподвижна, как была спокойна и неподвижна на протяжении веков до этого. Он не стал подходить ближе и смотреть в прозрачную толщу воды. Просто пошёл к выходу из пещеры, освещая себе путь тускнеющим факелом. И в последние мгновения ему показалось, будто прозвучали и смолкли последние звуки заунывной мелодии, похожей на стон призрака, затерявшегося в каменных залах сотни лет назад. Гул подлетавшего самолёта не смог их заглушить.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

нытьё.Очередной раз задолбалась. Устала. Выдохлась. Сломалась. (Чёртовы рифмы. Прекрасный стиховед. Чёртовы рифмы.) "Нервы дальше не хотят". Не знаю, как отключить в своей голове эти отвратительные мысли о том, что будет. О том, что у меня сейчас будет очередной семестр работы на износ и вынос, а в итоге я всё равно что-нибудь не сдам. Может быть, даже всё. О том, что книг и статей слишком много, а читаю я их слишком медленно и когдаблин?! О том, что смысла вообще во всём этом?!?!.. В моём случае это всё одна большая карикатура. И не более. Ибо в итоге при любом раскладе ноль. Смех и слёзы. Хотя в последнее время больше слёзы. Тихая истерика. Потому что см. выше.
Я не знаю, почему я до сих пор не кончилась. Пятницу и субботу, считай, провалялась пластом на кровати, желая сдохнуть вотпрямщас, потому что ощущение безвыходности и бесполезности всего происходящего, несоизмеримых с затратами, душит, убивает и вообще очень мешает жить. То есть, я, вроде, что-то делаю, вроде, у меня уходит на это туева хуча времени, сил и нервов, а результат где а результата нет нет нет нет. Если в качестве результата подразумевается исключительно то, что я в итоге самоугроблюсь, скажите мне об этом, я перестану ломать комедию и найду в себе силы выйти в окно.
Сказ о том, как любимый (без сарказма) универ заставил впервые в жизни задуматься, а нахера, собссно. То есть, вопрос, нужна ли мне филология, даже не обсуждается, обсуждается вопрос, нужна ли я филологии. Нужна ли я чему-то вообще в этой жизни, когда такой "пи-сец" творится кругом. Безграничный восторг от всего происходящего и в то же время какие-то круги ада с этим вечным стрессом и осознанием того, что ни-че-го не получается, по сути. То ли это сказ о том, как из меня пытаются сделать нормального филолога (чего я и хочу так-то), то ли о том, как меня там не надо, а я по привычке упираюсь и доказываю недоказуемое.
Я уже даже не отрицаю того факта, что за*ебалась вконец и что мне нужен день отдыха. Чтобы отключиться от учёбы и пострадать фигнёй в своё удовольствие. Только вот одним днём тут уже не ограничишься, от мыслей и Совести не отделаешься, а один день сейчас может аукнуться так, что я потом за него персонально на стенку полезу. Потому что Катенька, ёпрст. Так что заткнулась и пошла делами заниматься. Отдыхать она тут собралась...
Всё обострилось до предела, заводится с полоборота. Честно, я не ожидала такого адочка. Хотя что там, адочек-то мною же и сотворённый. "Это ты делал своими руками, это ты думал своей головой..." Расхлёбывай теперь. На сколько хватит. А потом будет уже не важно.
Я понимаю, что вообще не надо обо всём этом думать. Просто делать и не заниматься ерундой. Делать, делать, делать. Но -
"нервы дальше не хотят".

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Только перестала парить пересдача, припекла курсовая. В смысле, мне страшно от того, что защита в середине мая, а у меня ещё одна большая неопределённость, потому что любимая фразеология и нелюбимая Катя.

До жути хочется ввязаться во что-то литературное. Но мало ли, что мне хочется. Сиди на попе ровно пока, Многоядень. И смотри, что будет дальше.

Придумала себе три предмета, которые я вальну на летней сессии, после чего вылечу из универа Стиховед, истграм, руслит - к бабке не ходи То есть, я постараюсь постараться, но мало ли, что я постараюсь!

Главное - не забивать себе голову вот всей вышесказанной ерундой (по крайней мере, раньше времени), а делатьработатьработатьделатьделатьделать

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Интересно, если второй том "Мёртвых душ" (точнее, то, что от него осталось, но там нормальненько так) будут читать не только филологи, какому проценту людей станет стыдно? И станет ли стыдно тем, кому должно стать прежде всего? И хватит ли их на то, чтобы исправиться?
И насколько гадко подсовывать людям книги в воспитательных целях? Особенно когда тебя самого надо по самое никуда завалить вопиюще-воспитующей русской классикой?

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра